«Я говорю этому человеку: «Стреляй». И он стреляет», – Мирослав Домалевский, руководитель 3-го ТО («Кохана, ми вбиваємо дітей»)
5 лет на СТБ
Кем вы пришли на канал?
Режиссером на «Неймовірні історії кохання», снял 2-3 сюжета, один вышел, про Ирину Билык и Диму Коляденко, он собрал где-то 15% доли, это тогда казалось выше крыши. Потом мне предложили быть руководителем «Званого ужина», и с тех пор я здесь. После «Званого ужина» были два сезона «Битвы экстрасенсов», где я был руководителем проекта, потом «Чужие ошибки» и «Правила жизни» – уже в качестве директора творческого объединения. После этого мувики и «Дорогая, мы убиваем детей». Сейчас, кроме последнего, готовимся к новому проекту.
Телевидение – это мечта детства?
Я никогда, наверное, не задумывался особо, кем хочу быть. Закончил театральный институт имени Карпенко-Карого, режиссерскую специальность. До этого учился на юридическом, бросил. Учился в актерской школе «Дах» у Влада Троицкого, работал журналистом, актером, режиссером, даже официантом – кем я только не работал.
То есть, на телевидение вы попали случайно?
Да, совершенно по случайности. И в Карпенко-Карого попал случайно. На тот момент я снимался у Юрия Ильенко в «Молитве за гетьмана Мазепу», где играл юного Петра І, и приехал к нему на встречу в институт Карпенко-Карого, где он преподавал в тот момент. И на колонне в вестибюле я прочитал, что набирает курс Ирэна Рудина. В силу того, что в 1998 году я еще вел рубрику на ТРК «Киев», а Ирэна Рудина была главным режиссером, и я решил поступать.
Если бы сейчас все поменялось, и я бы, допустим, был не в телевидении, а в кино, и меня бы спросили: «Для вас кино – случайность или мечта?», я бы вам ответил то же самое – случайность.
Вы не хотели бы, если все вернуть, пойти в кино?
Вернуть невозможно. Знаете, проходит какое-то количество лет, и я понимаю, что все, что мне хочется – это быть свободным внутренне. Слава богу, у нас сейчас такое время, что мы можем сказать: «Я не хочу делать этот проект». И нас слышат. Это дорогого стоит. Мне не все нравится на канале, и это нормально, но то, что мне очень нравится – что я могу быть откровенным здесь. На предыдущих работах я страдал за свою откровенность, это рассматривалось как дерзость. Я бы не сказал, что здесь это не рассматривается как дерзость, но, по крайней мере, к ней относятся с пониманием.
Хотя, в некоторых вопросах я научился на СТБ быть более терпимым. Поначалу, когда я сюда пришел, я был резким, меня боялись. Я помню, когда меня определили на «Битву экстрасенсов», как я сейчас понимаю, как кризис-менеджера, все просто с содроганием ждали моего появления. Тогда мы совершенно по-другому подошли к организации производства, и у нас получилось выйти на хороший уровень, в первую очередь организационный. И потом у нас выработались хорошие взаимоотношения.
Раньше коллеги по ТО мне доказывали, что что-то невозможно. Но я работал и сценаристом, и журналистом, и режиссером монтажа, поэтому когда я говорю, что это можно сделать за вот такое количество времени, то знаю, что говорю.
Вы вообще жесткий руководитель?
Мне кажется, что я мягкий руководитель. Я бываю жестким, могу кричать, употреблять нецензурную лексику. Но с некоторых пор стараюсь ставить себя на место других и понимать, почему работа не сделана. Стараюсь проговаривать свои ощущения, приводить примеры, чтобы люди понимали, почему я негодую. Мы детально разбираем ситуацию. Я проговариваю, что мне не нравится, но при этом последние несколько лет выбираю, как мне кажется, правильный ход в общении.
Что еще вам нравится или не нравится на СТБ?
С одной стороны, семейная обстановка располагает, с другой, я не привык к такой. На других каналах бОльшая бюрократия, но при этом ты всегда четко знаешь, кто и что должен сделать. А здесь много всего делается на личном. Но здесь есть и огромные плюс, того чего нигде больше не найдете. Часто сотрудники забывают о своем рабочем времени, можно с коллегами сесть и несколько ночей подряд делать какой-то продукт. Мы здесь живем. Я в последний год научился разделять жизнь рабочую и жизнь личную.
А чем в свободное время занимаетесь?
По-разному. Полгода тому назад начал ходить в спортзал, мне безумно нравится. Я никогда не занимался раньше спортом, а сейчас начал управлять своим телом, и это удивительное ощущение. Мне стало намного легче, я больше заряжен энергией, я стал более активным, спина болит меньше. Хочу пойти на контемп.
Мне почему-то кажется, что у вас получится.
Мне тоже кажется, что у меня получится. Еще английский язык. Стараюсь много читать, например, психологии, того, что меня развивает. Тот же Калинаускас, например. Кто-то, возможно, начав его читать, подумает, что это бред сивой кобылы. А я чувствовал каждую строчку и подтекст. Мне нравится развиваться, мне кажется, что все, чего мы достигаем внешне, это результат внутренней работы над собой. Я верю в это.
Мирослав, я знаю, что вы любите путешествовать, где понравилось больше всего?
Я очень люблю Нью-Йорк. Потому что он огромный, масса людей, они какие-то немножко сумасшедшие, но они отвечают мне взаимностью.
Хотели бы там жить?
Да, и, думаю, буду. Я пока не понимаю, что я могу там делать, но когда пойму, сразу буду жить там.
Мне еще нравится Лондон, Барселона, я люблю Венецию, обожаю Стокгольм. Я никогда не был в Индии, в Африке был только в Тунисе и в Алжире, и, к сожалению, никогда не был в Азии. Очень хочу в Токио и Гонконг. Мне нравится тамошний ритм, нравятся эти города, они пульсируют, как живое сердце, это жизнь, это здорово. А вот Барселона другая – тихая и спокойная.
Каким должен быть человек, сотрудник, чтобы преуспеть на СТБ?
Быть собой. Любить то, что делаешь. Находить, что ты можешь в этом любить. Нужно почувствовать первый результат. Еще одно. Мы делаем «Дорогая, мы убиваем детей», и я все время ставлю себя на место семей. Часто герои говорят: «вам легко, вы просто придумали правило, а на самом деле не имеете никакого представления, что это такое». А я имею представление, по причине того, что был брошенным ребенком, а в школе переживал насилие, и хорошо знаю, что это такое, когда некому сказать, что тебе плохо. Поэтому в каждой семье я, наверное, вижу себя. И мне нравится то, что мы делаем, мне кажется, что у нас правильная миссия: помогать. В первую очередь, детям. И когда мы прописываем им, например, диету, я часто экспериментирую и ем то же самое. Тяжело, но понимаю, что от этого будет только лучше. Я люблю наш проект и нашу команду. Ребята большие молодцы! Мы разбираем очень сложные психологические вопросы. Помогаем семьям хоть немножечко, но становиться счастливее.
У вас есть какая-нибудь любимая поговорка, шутка, анекдот?
Когда-то у меня была любимая китайская поговорка: истинно силен тот человек, который сумел победить самого себя. Длительный период это было для меня постулатом. В силу определенных обстоятельств я вырос не очень сильным и смелым человеком, и я хорошо помню один момент, когда в меня стреляли. У меня была собака, она в январе умерла, ей было уже 12 лет, дог. Она была частью меня, потому что весь период становления была рядом. Однажды зимой мы вышли гулять в парк, был вечер, шел снег, собака забрела в кусты,. Я слышу лай, она выбегает из кустов, и ее просто за шею держит питбуль. Я очень испугался, подбежал к ним. Первый рефлекс – это, конечно, с ноги отбить. Отбиваю питбуля, а из тени выходят две фигуры, хозяева этой собаки. Я, понятное дело, перенервничал, стал ругаться. И в какой-то момент человек просто вынимает пистолет и направляет дуло на меня. Я помню это мгновение: сначала шок, а потом я говорю: «Стреляй». В тот момент я усиленно занимался собой, и пришел к тому, что устал бояться, устал быть слабым, и мне хочется чего-то другого. И я говорю этому человеку: «Стреляй». И он стреляет. Оружие оказывается газовым. Я совершенно не разбираюсь в этом. У меня слезятся глаза, все болит, но у меня такой шок от того, что я живой, что я на этих эмоциях говорю: «Давай еще», и этот человек стреляет еще раз… Это какая-то бешеная история, но в тот момент я вдруг понял, что я умер и родился заново. И с того момента в моей жизни все совершенно по-другому.
И, наверное, тоже с того момента, я за то, чтобы мы были сильными и считаю, что мы можем практически все вынести. Сейчас в сложной ситуации я всегда поддерживаю себя сам.
Последний вопрос, есть ли у вас сейчас какие-то творческие начинания?
У нас будет новый проект. Я не могу сказать, что это нечто такое, чего в мире никогда не было. Но могу утверждать, что так, как видим мы – такого в мире нет. Он мне безумно нравится. Я настолько верю в него, насколько не верил еще ни во что. Все что у нас происходит – созвучно. Этот новый проект будет тем, что нужно будет, в первую очередь, сделать мне. А когда сделаю я, то пойму, как смогут делать другие.
На каком чувстве будет построен этот проект?
На прощении.
